Статьи об азиатах.

Вот такая классная мне статейка попалась, притащила на любимый форум:

"Рыцари песков
Рыцари песков
Залитая ярким среднеазиатским солнцем вытоптанная площадка окружена зрителями. Самые любопытные и азартные сидят на корточках по кругу, прочие наблюдают чуть издали, укрывшись от палящих лучей под листвой тополей и платанов.
На площадке - два огромных косматых пса. Некоторое время они молча наблюдают друг за другом, затем, по-прежнему не издавая ни единого звука, начинают сходиться - медленно, но уверенно. Открытые пасти, угрожающие позы - бросок, и вот они превратились в один пестрый клубок, вертящийся посреди площадки, взметая в воздух тучи пыли. Хватают противника за горло, стараются сбить на землю, уходят от захватов, как профессиональные борцы. И все это - молча, не слышно ни визга, ни рычания, которые обычно сопровождают собачьи драки. Вдруг одна из собак коротко скулит - и тут же все кончается. Победитель отпускает побежденного и теряет к нему всякий интерес, тот не стремится ни убежать, ни взять реванш. Судья засчитывает победу, хозяева забирают своих животных, зрители оживляются, а невдалеке под платанами из рук в руки переходят проигранные ставки.
Такую картину можно увидеть сегодня в Ашгабаде и в других городах и кишлаках Туркмении. Собачьи бои... У большинства любителей домашних животных это словосочетание вызывает исключительно негативную реакцию. Натравливание животных друг на друга с целью развлечения и наживы - разве можно сказать что-либо в защиту подобного варварства? Все это верно, но... В только что описанной сцене отсутствуют многие элементы, знакомые по широко распространенным описаниям собачьих боев. Нет огороженной металлической сеткой арены или тесного загона-пита, где побежденный не может укрыться от соперника. Чудовищные зубы единоборцев, кажется, нисколько им не повредили, потерпевший поражение пес не пострадал, а победителя не пришлось силой оттаскивать от него. Собаки сами начали поединок и сами закончили его, руководствуясь собственными правилами и представлениями о том, что можно и чего нельзя.
Чтобы понять причину этих отличий, необходимо кратко коснуться истории собачьих боев. И тут мы видим две совершенно независимые традиции, которые условно можно назвать европейской и среднеазиатской. В Европе собачьи бои впервые появились в Англии. Современники Шекспира практиковали такое жестокое развлечение, как публичная травля охотничьими собаками крупных животных - медведей и быков. Позже тренированных для подобной "забавы" псов начали стравливать между собой, и постепенно на их основе были выведены такие породы, как бультерьер и стаффордширский терьер. Одно из первых упоминаний о бультерьере в XIX веке встречается в книге сэра Эдмунда Лэнгли "Мастер дичи", где он описывает упрямую, агрессивную собаку, с мощными челюстями, использовавшуюся для травли быков и для боевых поединков. Уже в то время были разработаны правила, служившие для предотвращения мошенничеств, сопровождавших бои. Перед началом боя бультерьеров взвешивали, в схватке должны были участвовать собаки одной весовой категории. Чтобы исключить возможность втирания в шерсть яда, перца и тому подобного, бойцов облизывала специально для этого предназначенная собака. Через середину площадки проводилась черта, проигравшей считалась собака, которая больше не могла перейти эту линию. Бой был разделен на раунды, но их протяженность и количество не были определена заранее, бои иногда длились по несколько часов. Никакие позы покорности или другие виды отказа от боя у этой породы не практиковались - разъяренного бультерьера могла остановить только смерть или чрезвычайное изнеможение. Надо отметить, что серьезные травмы были относительно редкими - сказывалась ловкость и тренированность собак, крепость их шкуры и мускулов. Но часто побежденный (а иногда и победитель) погибал из-за чудовищного физического напряжения, выводившего из строя нервную систему, кровообращение и органы дыхания.
Сравнительно недавно, когда была выведена и "усовершенствована" порода питбультерьер, бультерьеры перестали быть боевой собакой номер один - их больше не выставляют против питбулей. У этих последних отказ от боя может быть связан только со смертью или с серьезными травмами.
Англия стала первой страной, где появились общества защиты животных. Запрет боев заставил организаторов этого доходного бизнеса уйти в подполье. Они стали использовать небольших собак для боев на малых пространствах, например, в окраинных трактирах. Появилась такая разновидность "собачьего спорта", как травля крыс.
Сейчас почти во всех цивилизованных странах собачьи бои запрещены, их организация признана уголовным преступлением. В Калифорнии, например, одно только присутствие на таких схватках влечет за собой судебную ответственность. Легально бои проводятся в некоторых странах Южной Америки, в Мексике, в бывшей Югославии.
Если официально поединки можно запретить, то искоренить их очень трудно. Собачьи бои перешли в подполье, но до сих пор не прекращаются попытки оправдать их существование, так же как и существование пород, выведенных специально для такого рода поединков.
Иногда можно услышать, что питбули и бультерьеры вовсе не являются монстрами, их агрессия не бывает спонтанной и укладывается в рамки социального поведения - просто у нее очень низкий порог срабатывания, а высокий уровень возбуждения во время драки, когда механизм агрессивного поведения уже запущен, позволяет им не замечать умиротворяющих реакций соперника. Что ж, такая подмена одних понятий другими ничего не меняет по существу.
Также в защиту собачьих боев "европейского" образца порой говорится, что без них невозможно поддержание базовых качеств некоторых пород собак, которые таким образом должны проходить "тестовые испытания". Эта поистине иезуитская точка зрения образует замкнутый круг - для того чтобы поддерживать на должном уровне качества породы, специально выведенной для боев, нужно проводить бои. С точки зрения чистой логики - безупречная цепочка, но возникает вопрос: а зачем все это вообще нужно?
За ответом далеко ходить не нужно. Спортивный азарт - одна из тех человеческих страстей, на которых можно заработать. В последнее время во многих крупных российских городах созданы разного рода ассоциации, задача которых - организация и проведение собачьих боев на профессиональном уровне и, прежде всего, легализация этого бизнеса. Руководители такого рода организаций мечтают превратить страны СНГ в мировые центры этого прибыльного вида спорта.
В странах СНГ спортивные собачьи бои стали проводиться с 1987-1988 годов. Вначале в них использовались отечественные породы - кавказские и среднеазиатские овчарки. Но их поведение казалось жаждущим острых ощущений зрителям "неспортивным" - собаки в любой момент могли отказаться от боя. Именно поэтому со временем "азиатов" и "кавказцев" заменили бультерьеры, которые держали пальму первенства с 1990 до 1993 года, когда начали появляться первые питбультерьеры. Вначале они с трудом могли соперничать с бультерьерами, но вскоре последние перестали быть конкурентами для питбулей, и они стали выставляться только между собой.
Чтобы избежать нежелательной огласки, даже разрешенные бои проводились без широкой рекламы, об этом знал только определенный круг людей. Поскольку в странах СНГ собачьи бои официально не зарегистрированы, проводились (и, насколько можно судить, проводятся) закрытые поединки, цель которых прежде всего - сделать ставки и получить деньги.
Однако чем же не устроили российских "любителей" собачьих боев среднеазиатские овчарки, или алабаи, или туркменские волкодавы - те самые псы, поединок которых был описан выше? Ведь у себя на родине, в Средней Азии, на севере Афганистана и Ирана, эти собаки признаны бойцовой породой, а бои с их участием проводятся на протяжении нескольких столетий и имеют тщательно разработанные правила. В странах Средней Азии - Таджикистане, Туркменистане - такой турнир - обязательный атрибут любого праздника. Дело в том, что у алабаев состязания носят скорее ритуальный характер. Техника турнирных боев кобелей алабаев коренным образом отличается от техники драки без правил или по другим правилам - как стайной, так и с волками.
Дилетанту, который присутствует на таких боях, часто бывает непонятно, что происходит на ринге. Например, собаки начинают схватку, и вдруг одна из них демонстрирует нежелание продолжать бой - поворачивается к противнику боком, подставляет ему плечо. Рефери останавливает поединок и присуждает победу именно этой собаке. По мнению непосвященного зрителя, победу присудили проигравшему, но дело в том, что туркменский волкодав никогда не будет работать с противником, который сдался. Значит, его соперник либо подал голос, либо показал "волчий оскал", тем самым признав свое поражение. Волкодавы четко понимают разницу между противником и врагом.
Механизм возникновения такого турнирного поведения до конца непонятен, ясно только одно - его выработали и поддерживают сами собаки, а люди только наблюдают за боями, оценив красоту и благородство этого зрелища. В этом и состоит коренное отличие среднеазиатской традиции от европейской, где человек определяет правила, весьма далекие от понятий спортивного поведения, и специально выводит породы, максимально пригодные для соблюдения таких правил. Алабай развивался как пастушеская собака, и его бойцовские качества - не основная функция, а лишь один из элементов сложного социального поведения этой умной и дисциплинированной собаки. Нельзя сравнивать традиционные поединки алабаев с боями в питах; неправилен и взгляд на эти поединки как на забаву восточных богачей. Издревле пастушьи собаки, которых содержали при крупной отаре по несколько штук, в коротких силовых поединках решали проблему лидерства в группе. Когда стада сходились у водопоев, такие бои могли происходить между лидерами разных групп - но также с соблюдением неписаных норм товарищества, поскольку все собаки округи, как правило, знали друг друга и соединяли усилия своих групп для борьбы с волками и другими хищниками.
Затем заметившие эту особенность поведения люди стали сами сводить лучших бойцов - на тех же водопоях, на деревенских праздниках, во время крупных ярмарок, куда пастухи пригоняли на продажу скот. С пастбищ и из кишлаков это зрелище попало и в города, где его по достоинству оценил охочий до развлечений люд.
До сих пор многие отличные бойцы, в том числе и чемпионы - это собаки чабанов, специально не тренированные для поединков.
Некоторые исследователи предполагают, что алабаи унаследовали свой "боевой кодекс" от диких предков, возможно - от волков, с которыми они могли скрещиваться. Такая метизация - вопрос спорный, одни авторы начисто отрицают ее возможность, другие, наоборот, констатируют наличие помесей различной генерации и даже не исключают мысли, что некоторые черты среднеазиатских овчарок, в частности четкое соблюдение этологических ограничений в турнирных драках, объясняются притоком волчьей крови.
Против этого можно возразить, что известные на сегодняшний день помеси с волками уступают чистокровным алабаям по самым разным параметрам и не годятся для поединков с ними. В психологическом плане им не хватает выдержки - они демонстрируют повышенную осторожность, перемежающуюся со вспышками слабо контролируемой агрессивности. Во время схватки они скалятся и бьют зубами, что непозволительно для алабая (для него это - знак проигрыша либо показатель того, что схватка ведется не с равным противником, а с врагом). Проигрывают они и по физическим данным - у волка, по сравнению с туркменским волкодавом, слабая поясница, и когда соперники встают в свечку, волк заваливается навзничь. У алабая толстая, непробиваемая шкура, и это качество также часто теряется при метизации.
"Турнирное" поведение алабаев имеет мало общего с кодексом волков - прежде всего, последний не настолько строгий. Волки воздерживаются от серьезных, травмоопасных драк лишь в пределах своей стаи, при условии уже утвердившейся иерархии и достаточного количества пищи. При вторжении чужака хозяева атакуют его безо всяких ограничений, и если пришелец не убежит, его могут убить. Взаимные серьезные конфликты учащаются при плохих условиях жизни. Известны случаи убийства стаей вожака, получившего серьезную травму. Настоящие, неритуализованные драки внутри группы возникают при борьбе за освободившуюся вакансию вожака, а также при встрече стай на пограничной территории. Все это совершенно нехарактерно для алабаев.
Столь же непохоже поведение алабаев, как уже отмечалось выше, и на поведение западных бойцовских пород. Если питбультерьер постоянно сопровождает поединок звуковыми сигналами, то для волкодава это сигнал к окончанию боя. Поединок между этими собаками обычно выглядит так: яростная атака, алабай переворачивает более легкого соперника, и когда тот лежит на спине, волкодав его отпускает. Но питбуль вскакивает и продолжает поединок. Не обученный специально работе с питбулями волкодав вообще не видит смысла в продолжении такой борьбы и ищет способ прекратить ее тем или иным "неспортивным" способом.
Остается предположить, что бои алабаев и их высокая ритуализованность вызваны уникальным сочетанием факторов, обусловивших само возникновение этой породной группы пастушеских собак. Алабая нельзя назвать ни вполне домашним животным, ни, естественно, диким. С одной стороны, человек играет для них роль безусловного лидера, с другой - весь жизненный цикл алабаев проходит в природе.
К этому добавляется нелегкий труд - пастьба и охрана скота, основная задача, которой подчинено все существование среднеазиатских овчарок. Безусловная боеспособность, агрессивность по отношению к любому сопернику (основные качества, по которым производится отбор) сочетаются с высоким уровнем интеллекта и самодисциплины. Всех наблюдателей удивляет послушность собак, которые работают при отарах - чабан может окриком остановить дерущихся псов. Но и такие драки можно наблюдать крайне редко - постоянная работа не оставляют для них времени. Нужно отметить, что чабаны специально не регулируют отношения в стае, и собакам приходится самим устанавливать их, но не в ущерб сотрудничеству.
Алабаи - собаки "естественного воспитания", традиционно они не подвергались дрессировке и тренингу. Все основные навыки, в том числе и боевые, они получают от сородичей. Мать - это первый учитель щенков, поэтому важно, чтобы они подольше находились вместе с ней. Например, существует описание того, как сука Кара-Гулпок, дочь чемпиона боев 1980-1987 гг. Акгуша, учила драться своего щенка. Эта огромная собака при нападении на нее двухмесячного отпрыска падала на спину, вытянув вверх лапы и подставляя шею.
Интересна в этом смысле судьба одного из старейших чемпионов Туркмении - Кара-Келле. Происхождение его неизвестно, скорее всего, он происходит из среды безмеинских собак (Безмеин - небольшой населенный пункт, расположенный примерно в 40 км к западу от Ашгабада). Бегая по улицам, он обратил на себя внимание известного организатора боев Амансахата Нурьягдыева тем, что из всех поединков за течную суку всегда выходил победителем (свободная вязка - еще один стимул для поединков среди туркменских волкодавов). Выставленный на ринг, Кара-Келле трижды становился чемпионом Туркмении (порой пишут, что он был чемпионом восемь раз).
Итак, "бойцовские" качества азиатов - вовсе не их основная функция; это лишь одна из особенностей сложного и разнообразного поведения этой интереснейшей собаки. Она неразрывно связана со всем образом ее жизни, с нелегкой долей охранника стад в пустынной или горной местности, изобилующей хищниками.
Имеют ли право на существование собачьи бои "восточного", среднеазиатского образца, когда на ринге сходятся не две груды тренированных мускулов, запрограммированные на победу любой ценой, а уважающие друг друга соперники? Чтобы ответить на этот вопрос, важно понять, насколько сейчас в среднеазиатских республиках соблюдаются вековые нормы таких поединков.
Отсчет современной истории собачьих боев в Туркмении (которые там традиционно заменяют соревнования по экстерьеру) ведется с начала 80-х годов прошлого века. В 1980-1987 гг. чемпионом в боях был Кара-Келле (владелец А. Нурягдыев), в 1988 г. - Ак-Аи (Белый Медведь). С 1989 г. чемпионом стал Акгуш (А. Нурягдыев). Правила этих боев официально не утверждены, но в основном они соблюдаются владельцами животных. Соревнования обычно судит человек, пользующийся непререкаемым уважением. Во время боя владельцы находятся в непосредственной близости от дерущихся собак и все время подбадривают их возгласами. Любые ругательства возле ринга, так же как и призывы наподобие "убей", "покалечь", влекут за собой мгновенную дисквалификацию собаки данного владельца. Разрешается подбадривать питомцев возгласами "работай" и "чужой".
Собака-победитель определяется по поведению, драка может быть прекращена на любом этапе, если одна из собак признала свое поражение. Бой мгновенно прекращается, если собака показала зубы или подала голос. Кроме того, поединок может быть остановлен в любую секунду по желанию любого владельца, если он видит, что его собака явно проигрывает или устала, но продолжает сражаться. Судья может предложить владельцам дерущихся собак согласиться на ничью.
Тренером собаки является сам владелец. Собаки, привезенные из отар, участвуют в боях после прохождения акклиматизации, приблизительно через месяц. Подготовка собаки к борьбе требует большой, продуманной работы. Разработан специальный рацион кормления. Собаке делают массаж. После боя для снятия напряжения ее прогуливают и купают. На профессиональных турнирах всегда присутствуют квалифицированные ветеринары. Серьезные травмы здесь редки, это скорее дело случая, от которого не застрахован ни один спортсмен. Бывает, что собаки ломают зубы при специфической хватке "морда в морду", получают вывихи лап, повреждения связок.
Побеждают собаки, обладающие не только физической силой, но и качествами бойца. В боях выявляются наиболее сильные, ловкие, обладающие техникой борьбы собаки, но бои не определяют поведения этих собак по отношению к хищникам.
Туркмены отстаивают право проведения боев собак, считая их национальной традицией, позволяющей проводить отбор наиболее сильных и правильно сложенных животных. Бои собак стали проводить и в соседних с Туркменией республиках Средней Азии.
Благодаря боевым рингам, которые устраивались в разных городах Туркменистана, образовались и сохранились старые кровные линии, которые стремились разводить в чистоте. В каждом регионе местные жители хорошо знают своих чемпионов; иногда за сотни километров к ним привозили сук, потомство таких псов особенно ценилось.
Однако сейчас, с ростом популярности этих соревнований порой можно наблюдать совершенно противоположную картину. Увеличение известности чемпионов - порой в общенациональном масштабе - и связанных с этим прибылей, как реальных, так и потенциальных, постепенно подменяет спортивный дух соревнований жаждой наживы.
Лучшие аборигенные собаки скупаются (и даже выкрадываются) для боев. Владельцы известных бойцов-победителей, во избежание появления конкурентов, ограничивают или вообще запрещают использование своих собак в разведении, что отнимает от племенной работы многих перспективных производителей. Селекция, проводимая исключительно по бойцовским качествам, неизбежно ведет к деградации породы. Еще более серьезную опасность представляют случаи разведения для этих целей гетерозисных собак, обладающих большей массой тела и силой, для чего туркменских алабаев метизируют с немецкими догами, кавказскими овчарками и другими породами.
Не стоит и говорить, что профессиональные бойцы, как правило, отстраняются от работы в отаре. Таким образом, порода (вернее, ее бойцовая ветвь), пусть медленно и непреднамеренно, эволюционирует в том же направлении, что и европейские бойцовые породы, и, надо думать, рано или поздно "рыцарский кодекс", заложенный в поведение предков-пастухов, может превратиться в свою противоположность. Избежать этого удастся лишь в том случае, если сохранится во всем ее разнообразии популяция чабанских собак, в нелегких условиях продолжающих помогать человеку и друг другу."

http://coordinator-ua.org/statiya/2013/foto_moment/index.html

Спасибо,с интересом посмотрел и почитал.Практически с первых строк узнал эксперта,который на форумах пишет о недостатках заводских собак и достоинствах аборигенов...Кстати, в передаче Планета собак о казахском тобете и тАзах ведущий как раз в гостях у Данияра Даукея, который фото предоставил- истинные аборигены, грязные,мелкие,страшные, но со здоровыми костями и суставами...более-менее. Правда, к некоторым одинаковым по сути фото есть противоположные коментарии,но в целом- очень познавательно и логично!

Оля , спасибо за статью .   Накидывай побольше .

Всегда стараюсь делиться.  

Юки пишет: Оля , спасибо за статью .   Накидывай побольше .

Вот тоже, информативно :

http://coordinator-ua.org/general/statiya.html

Да,мне тоже его статьи нравятся...точнее,не нравятся,но заставляют думать и формировать собственное мнение.

не об азиатах,а вообще обо всех...

4
16.11 - 13:48
Человек собаке — волк
| Психология
Год назад довелось ознакомиться с циклом передач на канале В мире животных Animal Planet о воспитании непослушных собак, и с тех пор хотелось написать об этом статью — очень уж порадовали некоторые очевидные параллели с человеческой психологией.

Пришлось даже самому завести собаку для постановки натурных экспериментов — чтобы писать статью и рассуждать не умозрительно, а по горячим следам личного опыта.

Программа называется «Переводчик с собачьего», с Цезарем Миланом в роли главного укротителя страшных собак и их глупых наивных хозяев. С первых кадров понравилось, что единственной причиной проблем в поведении собак Цезарь считает проблемы в поведении людей. И хотя часть воспитательной работы непосредственно связана с приведением собаки в более адекватное состояние, основной акцент все-таки ставится на том, чтобы вправить мозги их хозяевам и объяснить им, как они умудрились сломать игрушку.

Главный посыл передачи в том, что неуравновешенный хозяин даже самую воспитанную собаку быстро превратит в неуправляемого демона, а у адекватного человека даже самая невменяемая собака очень скоро придет в чувство, станет спокойной и послушной. То есть, собака лишь отражает состояние хозяина, и если она вдруг становится неуправляемой или даже агрессивной, то искать проблему надо в человеке и его поведении, а не в собаке, ее породе или огрехах воспитания.

Фактически, собака, как и любое другое животное, с которым мы вступаем в близкий контакт, выступает для нас в роли чистого зеркала. В глазах и поведении зверя мы видим отражение нашего собственного эмоционального состояния, и это отличная возможность для исследования своих слабых мест.

Зверская психология
Основная беда, с которой сталкиваются владельцы собак, состоит в том, что питомец выходит из-под контроля — не слушается, хозяйничает в квартире, не переносит одиночества, на улице тащит за собой, проявляет агрессию к другим собакам или даже огрызается на самого хозяина.
Сторонники теории доминирования описывают эту проблему с позиции распределения рангов в стае. Если собака чувствует, что хозяин ее слаб, то она постепенно захватывает власть и берет на себя руководство всеми процессами в «стае». А поскольку человеческая жизнь недоступна для понимания собачьими мозгами, то у собаки формируется и закрепляется взвинченное стрессовое состояние, которое и ведет к совершенно неадекватному поведению и, в конечном счете, к проявлению агрессии. Решение, соответственно, видится в том, чтобы поставить собаку на место, доходчиво ей объяснив, кто в доме хозяин.
Есть и другая теория, которая утверждает, что, модель доминирования давным-давно устарела и к поведению домашних собак неприменима. Но, описывая причину всех зол, они, по сути, говорят о том же самом — при неправильном отношении собака становится избалованной и неуравновешенной, а это ведет к стрессу непослушанию и проявлению агрессии. Решение представители этой школы видят в том, чтобы вернуться к задаче налаживания правильного контакта с собакой и установления для нее определенных границ поведения.
Часто сторонники второй теории обвиняют сторонников первой теории в том, что именно попытка человека грубо доминировать над своей собакой как раз и приводит к потере контакта и закреплению у нее стрессового состояния. Но вряд ли в этом виновата сама по себе теория доминирования, скорее виноваты те дураки, которые «научились богу молиться» и теперь из-под палки учат молиться тому же богу своих питомцев.
На практике же обе теории отстаивают одни и те же принципы: во-первых, с собакой должен быть установлен контакт, а, во-вторых, собаке нужно спокойно и внятно объяснить правила поведения в человеческом обществе. При несоблюдении любого из этих условий, собака превратится либо в запуганное подавленное существо, либо в неуправляемого агрессивного зверя — в зависимости от того, в какую сторону будет перегнута палка.
И вот здесь мы оказываемся на привычном для нас поле человеческой психологии, а вопрос звучит так: как получается, что очевидные по своей сути принципы оказываются нарушены? Как получается, что установление ранговых отношений превращается в жесткое издевательство над собакой, когда ее заставляют подчиняться под угрозой расправы? Как выходит, что попытка наладить контакт с собакой превращается в потакание ее прихотям с последующим ее превращением в капризную несносную забияку?
Причиной всему — человеческий идиотизм, а точнее — то наше самовлюбленное качество, из-за которого мы наивно предполагаем, что окружающий мир устроен точно так же, как устроены мы сами. Причем, «собой» мы здесь считаем не глубинную сущность, которая действительно созвучна всему окружающему миру, а свою поверхностную и невротичную, по определению, личность. Итогом же становится то, что окружающей действительности мы настойчиво навязываем свои собственные и исключительно человеческие неврозы.
Проще говоря, мы очеловечиваем все и всех вокруг. Притом за точку отсчеты мы берем не абстрактного идеального человека, а себя со всеми своими индивидуальными и социальными тараканами. И происходит это совершенно бессознательно — мы просто и безо всякого сомнения предполагаем, что все вокруг — и люди, и животные и даже Бог — устроены точно так же, как и мы сами.
Если мне себя жалко, то я автоматически жду, что весь мир проявит сочувствие и разделит эту жалость со мной. Если я горд собой, то я ожидаю и требую от окружающих подтверждения своему величию. А если мир мне показывает иную, неожиданную для меня, реакцию, я готов пойти на этот мир войной, чтобы все-таки заставить его подчиниться своим ожиданиям.
Но не жестоко ли это — навешивать на собаку свои неврозы и требовать от нее соблюдения правил нашей человеческой невротической игры? Должна ли собака любить своего хозяина той любовью, в которой так нуждается его жалкая личность? Должна ли собака уважать хозяина тем уважением, в котором так нуждается его раздутая личность? За что собаке такое наказание?

Человеческое отношение
Нас учат обращаться и относиться к другим людям так, как мы хотим, чтобы обращались с нами. Народная мудрость. Но какого именно отношения мы хотим? Хотим ли мы, чтобы окружающие были беспощадны к нашим слабостям и самообманам, хотим ли мы, чтобы нас всегда прижимали к стенке, требуя от нас ответственности за свою жизнь? Или мы хотим любви к нашей прекрасной индивидуальности, понимания наших слабостей, признания нашего великолепия и поддержки в собственных мечтах и иллюзиях?
Ведь так оно и есть. За редкими исключениями мы хотим поддержки в нашей слабости и безответственности, и как только встречается такой, человек, который может эффективно выполнять для нас эту задачу, мы чувствуем — он нас любит. И мы любим его в ответ. Более того, мы даже готовы «полюбить» авансом — поддержать слабости другого человека в надежде на перспективу аналогичной ответной услуги. И даже если речь не идет о любовных отношениях с противоположным полом, мы играем в ту же самую игру — включаем «человеческое отношение» к другим в расчете на получение такого же «человеческого отношения» в ответ.
И эта игра отлично срабатывает в ситуации, где обе стороны находятся в одинаковом положении. Когда один невротик «по-человечески» относится к другому невротику — это логичный ход. Можно даже сказать, что это разумное сотрудничество двух калек — один слепой, другой глухой — и вместе им выживать действительно проще. Но что случится, если из этих двоих невротик только один? И что случится, когда этот калека попытается применить свою обычную тактику к здоровому человеку? В лучшем случае коммуникация просто не состоится, а в худшем — можно и по морде получить.
Но это с людьми все просто и понятно, а как быть собаке, которая, с одной стороны, точно не невротик, а с другой — не имеет возможности эффективно противостоять давлению человека?
Куда деваться собаке, если хозяин с щенячьего возраста навязывает ей свои неврозы и требует от нее участия в своей невротической игре? Притом со стороны все это выглядит, как сказка. Человек изо всех сил «любит» свою собаку, возится с ней, сюсюкается, отдает лучший кусок, не выдерживая ее «печального» взгляда. Но стоит собаке проявить звериный нрав и нежелание точно так же сюсюкаться с хозяином в ответ, как ее ждет расправа. Сколько собак вылетели на улицу или были усыплены из-за того, что хозяин ждал от собаки понимания и поддержки собственным невротическим слабостям? А собаке ведь плевать — она видит перед собой слабака, которого надо пнуть и поставить на место, как это принято в зверином сообществе.
Но даже когда собака выходит из послушания и явно переходит все разумные границы, хозяин продолжает держаться за свою иллюзию — либо навязчиво «любит» собаку до тех пор, пока у той окончательно не поедет крыша, либо берет на себя крест вразумить и поставить на путь истинный заблудшую и не понимающую своего счастья овечку. И в обоих случаях он горд собой — своей «христианской» добротой к божьей твари или же своим превосходством над примитивным зверем, который должен ему пятки лизать за право числиться при хозяине. Человек горд своим великодушием и тем, что относится к собаке, «как к человеку». Только вот для собаки нет худшего кошмара, чем такое отношение.
Печальная правда такова, что человека «человеком» делают его неврозы… не интеллект, не высшая форма сознания и не дарованная Богом свобода воли, а патологические последствия социальной обусловленности. А драгоценное наше «человеческое отношение» — это не более чем береженое отношение одного невротика к другому. Оберегать чужие слабые места — это действительно очень «по-человечески», но выжить с такой установкой можно только в искусственных тепличных условиях, где все вокруг — точно такие же легкоранимые калеки. В природе лежачего — бьют, в человеческом мире — жалеют. Но, если честный пинок дает шанс и мотив набраться сил и встать, то жалость позволяет лежачему оставаться таковым до самой смерти.
В собачьей стае слабого нервного пса будут провоцировать и задирать до тех пор, пока его состояние не изменится. Никто не будет его жалеть, лечить или спасать, но ему постоянно будут давать честную обратную связь, что поведение его неприемлемо. Ничего личного. Без обид и претензий. Но именно такая спокойная обратная связь и есть — лучшая «терапия». А в человеческой стае слабого и ранимого окружают особой заботой, обеспечивают его безопасностью и выживанием на халяву. Не удивительно, что у нас так много здоровых дееспособных, но при этом ни на что не годных невротиков.
Собака никогда не жалеет себя. Даже если это Белый Бим Черное ухо™ и его нога зажата железнодорожной стрелкой, и на него мчится поезд, и он истошно воет, предчувствуя свою гибель… в этот момент ему себя не жалко — он просто старается выжить, как может. Но человек, глядя на эту сцену, будет испытывать к собаке жалость, тем самым унижая ее звериный дух, который есть ее единственный шанс на спасение. Собака всей шкурой и безо всяких слов знает, что выживание требует беспощадности к себе, а человек верит, что выживание зависит от чужой доброты и понимания, и, значит, взывание к чужой жалости становится для него приемлемым и эффективным (в нашем мире) инструментом выживания. Для собаки жалость — не выход.
Хуже того, мы не только навязываем собаке свою жалость, мы называем это «любовью» и ждем от собаки благодарности. А если она, тварь неблагодарная, отказывается после этого нас любить, мы готовы тут же на месте ее за это уничтожить.
Точно так же и с важностью — собака никогда не защищает свое «достоинство» и не чтит достоинство чужое, но мы ждем и требуем от нее подчинения на основании одного лишь того, что сами себе мы кажемся очень важными и достойными. Мы содержим собаку, кормим ее, гуляем, но дает ли это нам право рассчитывать и тем более требовать от нее подчинения и послушания? С какой стати? Самим себе мы при этом кажемся очень важными созданиями, но почему собака обязана разделять с нами эту нашу иллюзию? Только потому, что мы можем причинить ей боль? Так это будет страх, а не уважение…
Возьмите любое проявление житейской «человечности» и вы увидите за ним инфантильную личность, которая прикрывает свою слабость красивыми речами о доброте, справедливости и понимании. Практически все «человеческое», чем мы так привыкли гордиться, есть проявление невроза, делающего нас жалкими, зависимыми существами, которые нуждаются в чужой ответной «человечности», чтобы обеспечить себе выживание. Один на один с беспощадной реальностью «человечный» человек уже не выстоит.
Можно сказать и иначе. По-настоящему человечной может быть только здоровая личность, но поскольку здоровый человек по своей психологии больше похож на зверя, чем на «человека», то придется признать, что наши домашние питомцы куда более человечны, чем мы… и не нам их воспитывать — нам бы у них учиться.

Звериное отношение
Сейчас речь пойдет о некоторых конкретных практических моментах, касающихся отношений с собакой, но не спешите пролистывать дальше — каждый пункт здесь имеет самое непосредственное отношение к проблемам человеческой психологии.
Итак, прежде всего, собаку нельзя очеловечивать — то есть, нельзя приписывать ей свойственные человеку реакции, особенно, невротические. «Человеческое отношение» собаку калечит, а потом это часто заканчивается тем, что собака калечит хозяина. Собаку нельзя любить так, как мы привыкли любить людей (людей так любить тоже нельзя, но об этом чуть ниже), ее нужно любить, как зверя, который не понимает и не собирается понимать человеческих слабостей.
Проявление к собаке излишней мягкости приводит к тому, что она становится избалованной и капризной. Проявление излишней жесткости приводит к тому, что собака становится пугливой и нервной. Поэтому правильное отношение — это точка равновесия между двумя полюсами. Любить, но держать дистанцию. Устанавливать четкие границы и правила, но учитывая и удовлетворяя естественные потребности. Заботиться, но не ждать и, тем более, не требовать любви, послушания и преданности в ответ.
Преданность собаки нужно заслужить, но делается это не куском хлеба и не лаской. Собака, как и любой зверь, уважает силу, и силу не физическую, а душевную — твердость характера и эмоциональную независимость, которые нельзя изобразить или смоделировать — ими нужно обладать. Без этих качеств собака никогда не станет по-настоящему доверять человеку, а значит останется непредсказуемой и неконтролируемой.
Собаки никогда не поддаются очарованию слов — они напрямую считывают эмоциональное состояние человека и реагируют именно на него. Если хозяин находится во взвинченном, неуверенном состоянии, собака не будет его слушаться, сколько ее не уговаривай. Если хозяин раздражен, то никакие слова о любви не помогут собаке успокоиться — она будет нервничать, бояться и огрызаться в ответ. Но, с другой стороны, если хозяин спокоен и уравновешен, то никакие слова и команды не нужны, чтобы собака послушно последовала за ним.
Управлять собакой, воспитывать ее или обучать можно только, когда она находится в спокойном душевном состоянии. Если собака излишне возбуждена или встревожена, слушаться она никого не будет. Бессмысленно пытаться с ней договариваться — сначала ее нужно успокоить, и только потом, когда контакт будет восстановлен, можно двигаться дальше. Сначала спокойствие — потом переговоры.
Хотеть быть лидером и быть им в действительности — это две большие разницы. Лидер или вожак не тот, кто выдает еду или держит за поводок, а тот, кто на изо дня в день демонстрирует стабильное уверенное душевное состояние и последовательное поведение. Сила настоящего вожака проявляется не в том, что он крепче физически, а в том, что он сильнее психологически — он независим, спокоен, тверд и не проявляет невротических реакций, вроде обид или раздражения. Если собака чувствует, что человек психует или дуется, он никогда не станет для нее вожаком.
Воспитание детей и женщин
Чувствуете параллель? Те же принципы здорового отношения к другому живому существу уже рассматривались в одной старой статье про любовные отношения. Мы привыкли обращаться с другими людьми, как с легкоранимыми невротиками, мы привыкли считать невротические потребности чем-то совершенно естественным, поэтому, вступая в отношения, мы поддерживаем сложившийся идиотический порядок вещей — подкрепляем неврозы друг друга и вместе избегаем столкновений с настоящими проблемами.
А теперь серпом по больному месту — с детьми-то мы поступаем точно так же! А ведь ребенок, особенно, в малые годы, — это зверь, которому еще пока неведомы наши людские законы, наши невротические эмоции, наши инфантильные ожидания и наивные самовлюбленные проекции. Ребенок — тот же щенок, который требует не сопливого сюсюкания или грозного наставления, а спокойного последовательного и терпеливого отношения.
Но на практике с самого раннего детства начинается промывание мозгов. Родители относятся к ребенку с привычной для себя позиции — изо всех они стараются относиться к ребенку «по-человечески» и считают свои усилия высшим проявлением родительской любви и ответственности. Но это та самая жестокая «человечность», которая с первых лет жизни программирует ребенка на формирование собственного невроза, аналогичного родительскому.
Если к здоровому существу относиться, как к больному, рано или поздно оно заболеет. А у родителей на эту процедуру доступно очень много времени и ресурсов. Главное и самое жестокое насилие, которое случается в семьях, это не побои физические, а навязывание ребенку невротического состояния и до крайности искаженной картины мира.
До того момента, как родители сделают свое дело, ребенок в гораздо большей степени зверь, чем человек, и относиться к нему бы надо, как к зверю. К сожалению, родители чаще всего идут по пути наименьшего сопротивления — им гораздо удобнее видеть в ребенке «человека», который должен верить на слово, что родителей надо слушаться, что они важные, что они его любят (раз они так говорят). Ребенок в руках родителя — это счастливая возможность прогнуть зеркало таким образом, чтобы увидеть в нем именно то, чего всегда хотелось увидеть. С собаками такой фокус не проходит…
А теперь — феминистки всех стран объединяйтесь! — крамольная мысль: с женщиной в отношениях нужно обращаться точно так же, как с собакой. Разумеется, не в том смысле, что место женщины в ногах у своего хозяина, а в том, что для поддержания здорового равновесия в отношениях к другому человеку нужно относиться так же ровно, доброжелательно и дистанцировано — как к собаке или любому другому животному.
Смотрите, что получается, когда мужчина впускает женщину в свою жизнь. Если относиться к ней излишне мягко и во всем ей потакать, она избалуется, сядет на шею, проест плешь, и отношения развалятся. Если к ней относиться излишне холодно и пренебрежительно, она озлобится и волей неволей начнет раскачивать лодку. Но если отношения изначально строить на точке равновесия, где любовь и забота сбалансированы четкими рамками и границами дозволенного, то отношениям ничего не угрожает, и они будут только укрепляться со временем. Всего-то и надо — отказаться от сказок про любовь и сложившихся стереотипов на тему того, кто, кому и чего должен в отношениях.
То же самое можно сказать и об обратной ситуации, когда мужчина встраивается в жизнь женщины — хотя это и странные отношения, но так тоже бывает. В этом случае женщине придется устанавливать рамки для мужчины и брать на себя ответственность за развитие ситуации и поддержание равновесия… но обычно женщинам эта роль еще более ненавистна, чем позиция подчинения.
Следующий принцип. Другой человек — а, особенно, женщина — всегда будет реагировать на наше текущее эмоциональное состояние, а не на слова, которые мы произносим. Можно тысячу раз повторить «люблю, забочусь, понимаю», но если при этом я раздражен или обижен, эти слова не будут иметь никакого смысла. Но если же я действительно люблю и забочусь, то никаких слов и не потребуются, чтобы об этом сообщить. Слова — это всегда вранье — отыгрывание ролей по известному сценарию. В нормальных отношениях при нормальном контакте между людьми красивые слова не нужны — все и так понятно. Слова и обещания нужны только невротикам, чтобы затем их вплести в свой навязчивый внутренний диалог и использовать их, в случае чего, в качестве рычага давления.
То же самое с принципом спокойствия. Прежде чем «выяснять отношения», нужно прийти в спокойное уравновешенное состояние. Без этого никакие переговоры невозможны — они неизбежно скатятся к боевым действиям. А успокоиться — это значит успокоиться по-настоящему, а не на словах. Спокойствие подразумевает, что нет никакой обиды, вины или раздражения — чистое трезвое сознание. Только тогда можно попробовать понять, что происходит и о чем-то всерьез договориться на будущее. Но ведь обычно договоренности случаются во время скандала — не удивительно, что никто их потом не соблюдает.
И то же самое с лидерством в отношениях. Все женские истерики и капризы в отношениях — есть результат недостатка лидерства со стороны мужчины. Если мужчина сам не знает, чего хочет, и не готов нести ответственность за принятие решений, роль старшего приходится исполнять женщине, и это никогда ее не радует. Разумеется, женщина не обязана подчиняться мужчине, но и собака не обязана подчиняться своему хозяину. Однако счастливое равновесие наступает именно тогда, когда собака сама рада подчиниться человеку, который действительно заботится о ней, а не о своем мнимом авторитете. Точно так же и для женщины вопрос подчинения — это вопрос доверия и добровольной передачи инициативы человеку, который действительно того заслуживает, а не претендует на роль царя горы по одному только своему половому признаку.
Нельзя очеловечивать собаку, нельзя очеловечивать ребенка, нельзя очеловечивать женщину/мужчину (нужное подчеркнуть) и… нельзя очеловечивать человека. К другому человеку следует относиться с уважением, а значит уповать на лучшую его сторону — на зверя, скрытого за человеческим обличием. И это будет куда более реалистичной точкой зрения, потому что «людьми» мы являемся только на уровне своих красивых представлений о жизни, а в своей сути и в своем реальном поведении мы все-таки — звери. И отличаемся друг от друга мы только тем, что среди нас есть звери честные в своем «зверстве» и звери лживые, скрывающие свое «зверство» под маской человечности.

неоднозначная статья ( на мой взгляд), но мне понравилась Согласна с тем, что когда тебе грустно-сопливо, то кажется , что всем вокруг лолжно быть грустно-сопливо, и че этисобаки никак не проникаются?????? вот у нас Герка , правда не ведется на сопли, она всегда ровная и смотрит, я подозреваю, всегда одинаково, а я ее уже читаю, согласно своего настроения и или даю вкусняшку со стола ( ах, как смотрит, отказать нельзя) или НЕ даю ( ты посмотри, зараза-наглая, как смотрит, прямо дырку проглядела)))), а она просто смотрит))))) Короче, я подумаю, особенно относительно мужа, но ему не скажу, хи-хи-хи